Есть еще и такая версия этой легенды.
Светил серебряный месяц, заливая все вокруг своим ярким светом. Под заповедным дубом сидел добрый молодец Машека, смотрел в серебряную даль и думал думу о своей возлюбленной Предславе.
Заперта она, бедная, ныне в душном дворце за семью замками и не выйти ей оттуда. Болит ее сердечко, рвется до дружка сердечного, и не знает она, что сидит он недалеко от ее дворца и думу думает свою:
– «Ах, любимая, любимая моя Предслава, солнышко красное, если бы была ты здесь рядом. Если бы пришла и утешила меня, сиротиночку».
Вдруг, как светлая тучка на небе, выплыл из искристого мрака белый облик женщины. Вскочил Машека: узнал он свою Предславу, и уже крик восхищения готов был слететь с его уст, как из того самого мрака появилась другая фигура, черная, с блестящим шишаком на голове. Потемнело в глазах Машеки. Как во сне он увидел, как бросилась Предслава к черному рыцарю и уста их слились в поцелуе. Подскочил он к предательнице и только тогда спохватился, когда кровь соперника пролилась на землю. Бледная, дрожащая стояла перед ним Предслава, и такой беспомощной показалась она Машеке, что он не пожелал даже ее убить и, отвернувшись, пошел куда глаза глядят.
Шел он долго. И чем дальше шел, тем больше злоба закипала в нем против всего рода человеческого, все больше разгоралась в нем жажда мести.
И готов он был уже затопить весь мир кровью людскою. Так добрел до правого берега Днепра, до Гвоздовки, страшного логова разбойника Гвозда. Встал он перед ним на колени и сказал:
– Возьми меня, Гвозд, к себе. Не посрамлю тебя и твое ремесло. Привела меня сюда злоба лютая и месть страшенная, и даю я тебе зарок большой – не жалеть ни одной души живой, а если пожалею кого, то пусть от него и погибну.
– Хорошо, сказал Гвозд, – иди за ров и работай.
Пошел Машека на другой берег рва, основал там свое логово, назвал его Машековкой и стал наводить ужас на весь край.
Мучил и убивал он несчастных путешественников, смеялся с их просьб, издевался над их слезами, не жалел никого: ни старых, ни детей, ни мужчин, ни женщин. Умер давно уже Гвозд, а Машека за двоих продолжал грабить, мучить, убивать. Но не мог он проливаемой кровью избавиться от своих мук: каждый образ погибшего вставал перед ним в ночной тиши, и плакал тогда лютый Машека, как малое дитя, и проклинал свою тяжелую судьбу.
Однажды была такая лунная ночь как тогда, когда он последний раз видел свою любимую. Сидел Машека на камне, грустно свесив голову на груди, легкий ветерок гулял в его поседевших волосах, и слезы, одна за другой крупными жемчужинами падали на землю и сливались с росой.
Вдруг послышался конский топот, голоса, шум, и через минуту его банда привела двух новых пленников.
– Как их казнить? – спрашивают у него разбойники.
Но Машека молчал и непонимающими глазами смотрел на женщину, которая стояла перед ним. Это была она, Предслава. Наконец, как очнувшись, провел левой рукой по лбу, правой махнул на попутчика Предславы и, обняв любимую, повел ее в свое логово. Тут стал на колени и стал целовать ее руки, и плакать, и смеяться, и упрекать.
– Не любовника моего забил ты, – сказала Предслава, – а убил брата моего, который поругался с отцом и тайно ночью виделся со мною. Но я простила тебя, мой любимый. Долго я ждала тебя. Брось свое жуткое занятие, и убежим. Убежим туда, где нас никто не знает.
– Убежим, убежим, моя любимая. Убежим завтра. А сегодня дай мне отдохнуть с тобою вместе от стольких ужасов и мук.
– Хорошо, – сказала Предслава.
Но не долго отдыхал Машека. Как только сладкий сон сморил его, коварная любимая воткнула ему в горло острый нож.
– Умри, собака, – промолвила она. –Хотя и погибну я от твоей челяди, но знаю, что отомстила тебе за всё и за всех.
Предслава не ошиблась: ее закопали живую вместе с забитым ею Машекой, а насыпанный над ними курган назвали Могилой Льва. Отсюда и город, который возник потом на этом месте, стал называться Могилевом.
Есть и другие предания со львиным сюжетом, но они связаны со львами—животными, которые довольно широко в древние времена были распространены в Европе (в том числе и в Восточной), но постепенно истреблены человеком. Но об этом позже.